Содержание → Неустроев Степан Андреевич Путь к рейхстагу → Часть 2
Часть 2. Глава 1.
Весной, как только просохли дороги, отец сказал, что из деревни нужно переезжать в город. Мать в слезы - как же уезжать с насиженного места? Куда уезжать? Она очень горевала из-за своего хозяйства. А были у нас крытый соломой домишко, пяток кур да худой поросенок. Но отец твердо решил: надо ехать. И решение свое объяснил. Идет индустриализация страны: закладываются новые заводы, электростанции, шахты. Советское государство выходит на широкую промышленную дорогу. Городу требуется рабочая сила. Отца и влекло в новую кипучую жизнь.
Заколотили досками окна и двери. Дядя Вася, родной брат отца, запряг свою серую лошаденку, погрузили пожитки на телегу и тронулись в путь.
До Березовского завода мы добрались на пятые сутки, разыскали Марину мою старшую сестру. Но жить у нее нам не пришлось, сестра сама снимала небольшую комнатушку.
Приютил нас сосед - старатель, строгий на вид. Вначале молча оглядел детвору. Мне, старшему, было восемь лет, сестрам - Кате шесть, а Парасковье четыре. Младший братишка, Володя, еще не ходил, сидел у матери на руках, крепко ухватившись обеими ручонками за шею. Увидел бородатого человека и громко заплакал.
- Ну, не реви, будем жить дружно, - пробасил старатель (фамилия его Медведев) и ушел в дом.
Мы жили у Медведева восемь лет, и, нужно сказать, он оказался человеком добрым и мягким.
Наша "малуха", так называли флигелек, в котором мы жили, состояла из одной комнаты. Была она просторной, но холодной. Отапливалась железной печкой-"буржуйкой". На "буржуйке" готовилась пища. Мне сейчас даже трудно поверить, что это было. В те далекие годы детства мать варила для нас только похлебку да картошку в мундирах. Другой еды мы не знали. Первый раз в жизни я ел рисовую кашу с подсолнечным маслом, когда стал учеником токаря. Каким же вкусным показался этот рис!
Мое детство, как и детство многих моих сверстников, было тяжелым. Семья большая, отец зарабатывал мало. Мать была портнихой, шила для семьи рубашонки и штанишки. Иногда она брала шитье у людей. Это давало дополнительные деньги к отцовской зарплате, но и их не хватало.
Летом 1932 года, после окончания второго класса, десятилетним парнишкой я все каникулы пас коров. Думал, заработаю к школе на кожаные ботинки и суконное пальто с настоящим меховым воротником. Старший пастух Егор Иванович Исаков был человеком добрым, но больным и с "дырявой памятью", как говорили о нем люди. Мучился радикулитом. Ляжет в тень под деревья, положит руки на поясницу и охает, пока не уснет. Нам же, подпаскам, укажет, куда гнать стадо, где кормить и когда дать скоту отдых. Мы, довольные его доверием, старались изо всех сил. Домой приходил уставшим, но гордым - я работаю и скоро будут у меня кожаные ботинки и пальто с настоящим воротником. Все лето пас коров. Загорел, лицо почернело от солнца и ветра, но своего добился - заработал на ботинки и пальто. Мать радовалась не меньше моего и со слезами на глазах говорила: "Ну, слава богу, вот и Степанко работает, жить будет полегче".
В школу я пошел еще в Талице, а закончил семь классов в Березовске. В этом городке, а точнее, в Ленинском поселке, в 1938 году мы получили квартиру. Она была в двухэтажном бараке, но как мы радовались ей! Мать стала топить печь и все приговаривала: "Хотя бы духовка хорошо пекла да в комнате было тепло, а то уж нажились в холоде".
Духовка пекла хорошо. На столе появились румяные, пышные картофельные шаньги. У матери сияли глаза: "Слава богу, наконец-то дожили до хорошей жизни и помирать не захочется". Потом хвалила меня: "Степанко стал токарем, хорошо зарабатывает. .. "